Кремль / Миротворец
Податливый человек
Вместо того, чтобы просто жаловаться на манипуляторов, мы должны стремиться быть менее поддающимися манипулированию в будущем.
Маркус Целлер
Фото: Эльнур/Shutterstock.com
Манипуляция — термин, который почти так же часто встречается в связи с текущими политическими событиями, как и с темой коронавируса. Проблема в том, что все лагеря общественного мнения обвиняют соответствующих противников мнения в манипулировании. К кому на самом деле относится это обозначение? Все ли в принципе поддаются манипулированию? Всегда ли манипуляции остаются незамеченными? И какую роль играет адресат манипуляции? Эта статья о часто упускаемом из виду аспекте, что любое манипулятивное действие может сработать только в том случае, если оно найдет благодатную почву. Предпосылки для того, чтобы манипулирование снова и снова удавалось, включают удобство, соответствие и склонность многих людей упрямо цепляться за нарративы, которые когда-то были признаны правильными. Поэтому важно позволить себе возможность неудачи и, таким образом, оставаться открытым для новых путей познания.
После ухода из Свидетелей Иеговы я часто задавал себе вопрос: манипулирует ли руководство секты сознательно и намеренно своими членами?
Прежде чем решить этот вопрос в дальнейшем, следует освободить понятие манипуляции от пафоса и дать ему объективное определение. В то время как первоначально манипулирование означало только умение обращаться с чем-либо, сегодня этот термин имеет неизменно отрицательную коннотацию: «Манипулирование людьми — это термин, используемый для описания оказания влияния, к которому приводит принятие мнения, товара или услуги целевым лицом. к невыгодному для них может», — объясняет термин крупная поисковая система.
По этому определению любая реклама на потребительском рынке – это уже манипуляция. Ведь рекламируются и продукты, «принятие которых может привести к невыгоде», будь то определенная «еда» или мощные транспортные средства.
Например, если я использую риторику, чтобы убедить своего любимого спутника жизни пойти со мной в гости к другу в тот вечер, потому что там его ждет вечеринка-сюрприз, я манипулирую без «ущербности для целевого человека». И вот тут становится интересно: каждая манипуляция коррелирует со склонностями человека.
Правда сделанная на заказ и домашняя
Каждый из нас живет с пониманием мира, которое мы приобрели в течение жизни. Это понимание не является нейтральным — и мы дорого заплатили за некоторые переживания. Значение имеет не фактическое измерение самого опыта, а наша индивидуальная оценка его. Поэтому мы принципиально убеждены, что то, что мы испытали, является правдой. Мы бессознательно защищаем эту истину от внешнего мира. Поэтому, как только я усвою опыт того, что болезнь опасна для жизни, я буду более склонен приветствовать определенные меры по предотвращению пандемии и воспринимать их как «правильные». Я становлюсь восприимчивым к сообщениям, которые коррелируют с моим страхом болезни или заражения.
Так что мои критические способности в этой области с самого начала ограничены; Я не считаю усилия правительства или фармацевтической промышленности в этом направлении манипулятивными. В то же время я интерпретирую критические дебаты на эту тему как подтверждение правильности моей собственной позиции, потому что критик неизбежно оказывается не на той стороне.
Этот механизм имеет огромное значение:
На самом деле мы защищаем не поддающуюся проверке «истину», а целостность нашего собственного понимания себя и мира. Мы хотим быть правы. От этого зависит весь наш жизненный план. Цена высока.
Факты здесь не при чем. Когда во время моего ухода из культа я столкнулся с различными фактами, которые угрожали правильности толкования Библии Свидетелями Иеговы, никого из соверующих, с которыми я столкнулся, казалось, это не заботило. Факты или поддающиеся проверке данные противоречат и угрожают их жизненному плану; подвергнуть сомнению это означало бы выявить потенциально необратимые решения, наносящие ущерб жизни верующих.
Мы постоянно манипулируем собой в стремлении к последовательному мировоззрению.
Однако не всякая манипуляция автоматически негативна, потому что, как уже указывалось, манипулятор может иметь благие намерения.
Две стороны манипуляции
Это становится проблематичным только в том случае, если либо 1. намерения манипулятора несправедливы, либо 2. манипулятор убежден в правильности своего содержания, хотя это «в ущербдля целевого лица».
Официальные органы любят относить первое к альтернативным СМИ. По этой причине были созданы «проверщики фактов». Предполагается, что никакого реального дискурса вообще не требуется, но общественному порядку угрожают политические агитаторы — «правые», заговорщики и т.п. Кроме того, контент, критикуемый этим сайтом, не должен подвергаться обоснованным нападкам на ранней стадии. В то же время происходит оценка и суждение, от которых никуда не деться: уклоняющиеся от официального «права» не имеют шансов на нейтральность и равенство, их роль заранее сфабрикована. Каждое из его объяснений изначально основано на «ложных» посылках. Вот почему, например, никогда не было честного дискурса между экспертами из спорных лагерей по вопросам, касающимся пандемии.
Во втором случае, когда манипулятор убежден в правильности своей позиции и ее основания, несравненно сложнее. С одной стороны, его принципиально честная мотивация не сразу прозрачна. С другой стороны, эта позиция никогда не боится осуждения. Он обладает определенной праведностью, но она омрачена его претензией на абсолютность. Система верований, которую она представляет, самодостаточна, в ней нет ни одного фундаментального вопроса, оставшегося без ответа. Обладатели такой должности претендуют на право интерпретировать соответствующие темы и убеждены, что у них есть как соответствующие средства, так и необходимая легитимность для этого. Нынешний министр здравоохранения Карл Лаутербах мне кажется примером этого. Тогда у него было бы что-то общее с лидерами культа: они все на самом деле полностью верят в то, что проповедуют!
Но только пожалуйста!
Общество, находящееся в постоянном напряжении, склонно к манипуляциям.
Если присутствует страх, способность быть объективным значительно снижается. Надежда заключается в скором «спасении», в освобождении от непреодолимой угрозы. Для этого необходимо снизить сложность проблем и найти виновных.
Люди готовы идти на «жертвы», и, прежде чем вы это узнаете, наступила «новая нормальность».
Мы часто слышим и читаем о новых нарративах, сказках, которые становятся общеизвестной правдой. Однако, строго говоря, это эвристики, а именно «методы прихода к вероятным утверждениям или практическим решениям при ограниченных знаниях — неполной информации — и небольшом количестве времени» (Википедия).
Эвристика создается ad hoc, так сказать, и быстро утверждается как «истина» благодаря своей кажущейся связности. Эта истина наполнена образами, которые мы принимаем как представления реальности. Эти образы упрощенной и «объясненной» идеи проникают в наш разговорный язык. Я недавно столкнулся с этим живо в местном книжном магазине:
картина
Отличие от нарратива в случае эвристического заключается, помимо прочего, в том, что последний описывает ограниченные темы в цепляющей и упрощенной форме, которая поэтому легко и с удовольствием адаптируется. Таким образом, они становятся постоянными и становятся устойчивыми к вопросам. Утверждение причины терактов 11 сентября служит наглядным примером: «Исламистские террористы организовали и осуществили эту зверскую бойню по религиозным мотивам». факты. Он служит образу зла, лежащего далеко за пределами нашего собственного понимания ценностей. Это быстро делает излишним более глубокое критическое исследование, которое ошеломило бы нас умственно и эмоционально.
И именно в этом обычно заключается загвоздка перца: большое количество сегодняшних проблем находится вне сферы нашего влияния. Как личности, мы видим себя бессильными перед лицом превосходства в глобальных проблемах, которые, если их подвергнуть сомнению, обычно оказываются еще хуже. «Этого не может быть!» — бессознательная мантра, призванная защитить наш наполовину нетронутый мир. Хуже быть не может, потому что я не могу этого вынести!
Что еще хуже, то, что швейцарский сектант Хьюго Штамм называет «остановкой мысли»: если мы воспринимаем наше мировоззрение как экзистенциальную угрозу — например, при столкновении с ранее неизвестными фактами — мы прерываем угрожающий каскад мыслей в точке до конца. объяснение, с которым мы знакомы достаточно. Остановка мысли является частью нашей «психической иммунной системы», которая отвечает за то, чтобы придерживаться того, что мы хотим вынести, и проводить там черту. «Я не могу себе этого представить!» на самом деле всегда означает «Я не хочу этого представить!». Мы верим в то, во что верим, потому что выбираем то, во что верим, в ходе сложного предсознательного процесса отбора.терпимо и оправданно.В ловушке внутри
Это делает нас уязвимыми для манипуляций. Нам нужен мир, соответствующий нашему внутреннему порядку, мир разумный и понятный. Мы не хотим допускать невыразимое, непостижимое, возмутительное в область возможного.
Это ставит острую проблему, потому что при этом большинство людей создают ту самую систему, в которой ими обречены манипулировать. Таким образом, эта система может делать непостижимое, невообразимое при всей открытости.
Именно потому, что большинство не может себе представить, что происходит на самом деле, это может случиться.
Манипуляторы — это исполнительные органы общества, которое увязло в своем ограниченном воображении и ищет там спасения. Они являются частью имплицитного порядка, порожденного узким и наивным состоянием сознания, высшими ценностями которого являются когерентность и конгруэнтность соответствующего понимания мира. Такая система всегда заключает в себе элементы заблуждения, понимаемого как неверное истолкование данной действительности — так же, как культ или секта. Бред больше не относится к очень динамичному и неоднозначному миру, а к его когда-то определенной интерпретации. «Сегодня не только природа, но и культура во все большей степени помещаются в объективирующую перспективу, которая подражает часто наивному реализму естественных наук, приравнивая их (...) построения к соответствующему пониманию «всей реальности»». пишет социолог Иоахим Россбройх (2).
Эти интерпретации никогда не могут «интегрироваться». Они всегда обязательно с чем-то борются: с тем, что берет на себя в их системе функцию «зла». В какой-то момент эта борьба принимает гротескные формы, всегда в соответствии с лежащей в ее основе идеологией: ведется «борьба за свободу Германии в Украине», мир должен быть создан с помощью оружия, защита окружающей среды становится «защитой климата любой ценой». , а грипп теперь называется Корона — или наоборот, как здесь, в Испании.
И пожалуйста: будьте рядом! Только это солидарность! На техническом жаргоне это называется принудительным согласием, принудительным согласием посредством мягкого давления: добровольный характер подчеркивается и принимается как должное. Личные убеждения и свободы подчинены и поэтому выпадают из поля зрения индивидуума. Человек начинает постепенно и незаметно подменять собственные ценности коллективным «правилом» и тем самым предавать их.
Психолог Бруно Декерт описывает стратегии иммунизации, с помощью которых идеологическая группа — и это именно то, о чем нам нужно говорить — защищается от критики. Соответственно, «дело не в том, чтобы аргументировать логично и рационально, а в том, что любое сомнение нарушает центральное правило (а именно, бесспорную истинность консенсуса, примечание автора). Содержание менее важно. (...) Тревожно и то: сектантские процессы не являются чем-то совершенно отличным от процессов в других областях общества» (1). Более подробно я изложил эту идею здесь.Устранение (само)манипулирования
Как только стало ясно, какую роль в структуре манипуляции играют собственное невежество, собственная потребность в безопасности и ограниченность собственного мировоззрения, можно задаться вопросом, как их можно опрокинуть. Мы всегда помогаем формировать этот мир и поэтому также разделяем ответственность за его развитие. Вопрос только в том, с какой степенью осознанности мы это делаем.
Человеку комфортно. Как только он находит источник своей воды хорошим, он прекращает его проверять.
Каждый умственный и психологический повседневный порядок требует привычки. Но в этом и есть опасность. Оспаривание прошлых решений угрожает этому порядку. «А что, если я был неправ?» Психика сопротивляется, потому что слишком многое поставлено на карту: большинство решений необратимы. «Я теряю больше, открывая себя новому знанию, чем сохраняю, цепляясь за старое», — такова бессознательная формула. Реактивность — это название этого механизма, который позволяет нам изначально парировать новую и «угрожающую» информацию.
Мы реагируем на жизнь действительно новым и творческим образом только тогда, когда позволяем больше вопросов и перестаем иметь готовые ответы и суждения внутри.
Когда неудачи и ошибки не воспринимаются как зло, которого следует избегать, мы можем открыть для себя более широкое поле для роста. Мужество самообновления становится приключением, жизнь больше не чертеж или идеал, к которому нужно приспосабливать реальность, а вопрос, который можно задавать заново каждый день.
Кремлевская агрессивная война является преступлением.
